В середине 1950-х годов в Америке по необъяснимым причинам участились случаи наблюдения НЛО. Впрочем, эти причины оставались необъяснимыми лишь для основной массы граждан. Посвященные знали наверняка: нет, это не инопланетяне прилетели. Просто последний луч ушедшего за горизонт солнца осветил в недосягаемой вышине длинные тонкие крылья самолета-шпиона. И на темном небе мелькнула загадочная вспышка...
С начала 1950-х годов холодная война вступила в очередную, более напряженную стадию. Если в 1940-х американские самолеты еще могли относительно безнаказанно вести воздушную разведку у границ СССР, то на заре нового десятилетия советская ПВО стала намного активнее и агрессивнее. 8 апреля 1952 года наши истребители сбили над Балтикой патрульный самолет ВМФ США, в следующем году Штаты потеряли двухмоторный бомбардировщик Neptune неподалеку от Владивостока. Кроме того, началась война в Корее, и противостояние еще более обострилось. В январе 1953 года в Белом доме появился новый президент — генерал Д. Эйзенхауэр, который с ходу высказал недовольство качеством поступающей из-за «железного занавеса» разведывательной информации. В августе того же года СССР испытал водородную бомбу, а на следующий год продемонстрировал свой первый турбореактивный дальний бомбардировщик М-4 — конкурент американскому проекту B-52. В Америке появилось ощущение, что СССР начинает выигрывать гонку вооружений. Но как это выяснить? Ведь летать на обычных самолетах за «железный занавес» стало очень опасно.
В июле 1953 года одно из исследовательских подразделений ВВС объявило конкурс на создание самолета, который смог бы вести фоторазведку с высоты около 20 000 м. На этой высоте, как считалось, самолет будет оставаться невидимым для советских радаров и недосягаемым для краснозвездной истребительной авиации.
Нежеланное дитя
Проект CL-282, ставший известным под кодовым именем U-2, поначалу не понравился военным, потому что мало соответствовал их представлениям о боевом самолете. С программой высотного разведчика не хотел иметь дело и директор ЦРУ Аллен Даллес, так как считал, что его дело – не авиация, а агентурная работа. Раздумывая над применением детища Lockheed, колебался президент Эйзенхауэр, боясь спровоцировать войну. И все же желание узнать советские секреты оказалось сильнее, и U-2 поднялся в воздух.
Без пушек и брони
Участвовать в конкурсе были приглашены три компании: Bell Aircraft Corporation (Нью-Йорк), Fairchild Engine and Airplane Corporation (Хагерстаун) и Glen L. Martin Company (Балтимор). По итогам конкурса поддержку ВВС получили проект Bell X-16 и реконструированный компанией Martin бомбардировщик B-57 — лицензионная версия британского Canberra. Когда, казалось бы, все было однозначно решено, в дело вмешалась не приглашенная к конкурсу компания Lockheed. Там считали, что, если вести речь о машине, которую советские ПВО не смогут «достать» не сегодня-завтра, а в ближайшие несколько лет, небольшой доработки существующих моделей недостаточно — нужен концептуально новый самолет. Проект CL-282 (который приобретет всемирную известность под названием U-2, что означает всего лишь Utility No 2, «Приспособление № 2») поручили опытному авиаконструктору Кларенсу «Келли» Джонсону. За его плечами была разработка таких машин, как P-38, P-80 и F-104. От истребителя F-104 Джонсон отчасти позаимствовал форму фюзеляжа, однако в остальном предложенный им самолет можно было с полным основанием назвать планером, оснащенным турбореактивным двигателем. Крыло тонкого профиля и большого удлинения, съемное хвостовое оперение и даже отсутствие колесного шасси (вместо него поначалу предполагалось использовать салазки) — все это было нетипично для военного самолета. Но именно такая машина, по мнению Джонсона, могла совершать разведывательные операции на высоте почти 22 000 м с радиусом действия около 3200 км. Однако военные свой выбор сделали, к тому же проект одномоторного самолета без пушек и брони их совершенно не вдохновил.
Однако в 1954 году поддержка локхидовскому проекту пришла со стороны Совета по технологическим возможностям, созданного Эйзенхауэром и включавшего в себя видных американских ученых. Идеи Келли Джонсона высоко оценил входивший в Совет Эдвин Лэнд — 45-летний миллионер, изобретатель поляризационного фильтра и мгновенной фотографии, основатель компании Polaroid. Он и предложил создать на основе CL-282 полноценную разведывательную систему с использованием последних разработок в области техники слежения. В конце концов Эйзенхауэр дал зеленый свет этому проекту, однако, с учетом деликатности предстоящих миссий, он был передан в ведение ЦРУ. Причина проста: американский президент не хотел, чтобы в воздушное пространство СССР вторгался военный самолет — это было бы чревато началом войны, а ЦРУ по американским законам считается гражданской организацией.
На пороге космоса
26 ноября 1964 года шеф ЦРУ Аллен Даллес вызвал к себе своего помощника по особым поручениям Ричарда Биссела, чтобы сообщить ему, что президентом одобрена сверхсекретная программа и ему, Бисселу, предлагается ее возглавить. Речь шла, разумеется, о проекте CL-282. Из соображений высочайшей секретности Биссел придал проекту AQUATONE полную автономность, и сотрудники, работавшие над ним, представляли собой «агентство в агентстве» со своими финансовыми, транспортными и другими вспомогательными службами. Его штатное расписание включало в себя не только служащих ЦРУ, но и людей из Lockheed, а также представителей ВВС.
Между 29 ноября и 3 декабря Келли Джонсон собрал новую команду инженеров-конструкторов. Для работ над будущим U-2 Джонсон выбрал принадлежащий Lockheed производственный комплекс Skunk Works, расположенный в Бербанке, Калифорния. Работы были организованы так, что рабочие места всех инженеров и проектировщиков находились в непосредственной близости от места сборки опытного образца и все возникающие по ходу работ проблемы решались прямо на месте, без долгой переписки и согласований. Так удавалось экономить драгоценное время.
Создаваемый в Skunk Works самолет несколько отличался от первоначального проекта. Например, вместо салазок все-таки были применены колесные шасси, однако весьма своеобразной конструкции. Вместо привычных трех стоек CL-282 использовал «велосипедную схему» — две стойки вдоль фюзеляжа. При взлете длинные гибкие крылья поддерживались дополнительными стойками с колесиками — «пого», которые сбрасывались после отрыва от полосы. Садился самолет «по-велосипедному», балансируя крыльями до почти полной остановки (тем более что посадочная скорость у него была небольшой), а затем касался грунта одним из крыльев, находя таким образом третью точку опоры. Чтобы крылья не повреждались, их окончания были выполнены в виде титановых «салазок».